Я почувствовала, как он вздрогнул всем телом. Гарсиа медленно спустил меня на землю и убрал оружие. Цыганка рассмеялась странным, хрипловатым, надломленным смехом и отпустила какую-то шутку в адрес испанца. Тот вспыхнул, что-то прошипел и медленно, как затравленный волк, поскользил прочь (иначе я не могу охарактеризовать его походку).
Лишь только он скрылся за поворотом, она оглядела нас и, кивком пригласив последовать за ней, неспешно поплыла по улицам Кадиса.
- Благодари свою махари*, что он струсил. - сказала через плечо капитану цыганка. - А ты неплохо говоришь на роммани**, хотя не похож на калес***.
- Да ведь и ты не калли.
Цыганка сильно вздрогнула и посмотрела на капитана.
- Тебя как зовут? – я решилась задать первый вопрос.
- Да кто как. И Flamenca de Roma****, и Калли, и Хитана, и Цингара.
- Как тебя зовет твой ром*****? – спросил Джек.
- У меня нет рома. Ты можешь называть меня Дэв.
- Оно и видно. - пирата передернуло.
- Что значит «Дэв»? – шепнула я на ухо капитану.
- Человекоподобное чудовище. – спокойно пояснил он.
  Мы с Джеком сидели напротив нашей новой знакомой в одном из местных кабаков. Вспоминая о «чудесном местечке» в Порт-Рояле, беру все свои слова назад. По сравнению с тем, что было сейчас вокруг меня, тот притон может считаться образцово-показательным заведением, наравне с (да простят меня господа французы) Домом Инвалидов.
Всего этот кабак (я сомневаюсь в правильности обозначения сего заведения) имел 2 «этажа», имеющими форму буквы «С», огражденными прогнившими перилами. Посередине находился дощатый помост, заменявший здесь сцену. На ней одновременно танцевали около 8 цыганок.
Всё это (иначе не скажешь об этом огромном помещении) было напичкано всевозможного полета цыганками и цыганами, андалузсками самого разного поведения, полумертвыми каталонцами и полуживыми кастильцами, страшными почерневшими маврами и еще более ужасающими уродцами, знатными сеньорами из самых разных стран Европы, расшитыми в пух и прах, старыми и молодыми,  богатыми и бедными. Все что-то кричали и смеялись, ссорились и мирились, пели и пили, танцевали и дрались, говорили на испанском, роммани, баскском, французском, английском, фламандском,  шотландском, итальянском, арабском, турецком, хинди всех возможных диалектов и говоров. Воздух был пропитан удушающей смесью из рома, табака, пороха, каких-то индийских дурманящих благовоний и самых дешевых духов, которые только существовали на свете.
От всего, что я увидела, у меня начинала кружиться голова. Но, казалось, для пирата и цыганки это была обычная обстановка. Последняя вновь закурила трубку.
Между тем, Дэв разговаривала с Джеком:
- Нам тут делать нечего! Adios le pido!
- Очень хочется посушиться на солнышке? Поверь мне, виселица – не самая хорошая замена рее.
- С чего ты взяла, что я этого хочу?
- Из-за своей неуемной предприимчивости ты уже потерял корабль, так почему бы и не лишиться жизни? Зачем торопиться? Успеется завтра******!
Пират усмехнулся:
- Ты намного умнее, чем хочешь казаться.
- Да и ты далеко не лильипенди*******.
- Послушай, - начал воодушевленно Джек Воробей после минутной паузы, - у меня к тебе дело…
- При чем тут я? – оборвала его Дэв. – Денег на твои долги я не дам, даже не рассчитывай. Не думай, что я не знаю кто ты. «Бескорабельный капитан», он же «самый лихой пират из всех существующих на свете», он же бывший капитан «Черной Жемчужины», он же один из пиратских баронов, он же Джек Воробей!  - цыганка откинулась назад. – Я что-то забыла?
- Ну и что?
- Тебе рассказать подробно? Пойми, хаке********, я знаю о тебе абсолютно все – ты слышал? – абсолютно все. И если я… - она быстро заговорила на роммани.
Воодушевление моего друга как рукой сняло. Он заметно побледнел, но постарался быть спокойным, что еще более выдавало его волнение. Я не могла понять, откуда она все это знала, ведь мы «познакомились» только сегодня днем? Но она вообще была очень странная.
Как бы в подтверждение моих слов, Дэв продолжала, вытряхивая трубку:
- Как тебе такая перспектива? Пойми, мое имя Дэв. Тебе оно не о чем не напоминает? Дэв!
Джек вздрогнул.
- Хорошо, вспомнил…Но!... Я не могу дать тебе денег, так как они и ты – две вещи несовместимые, но я могу помочь и иначе.
  Капитан подался вперед.
- Я найду тебе отличных инглесито на твой корабль (он стоит уже третий день на якоре в здешнем порту), а ты взамен…- она прибавила что-то на роммани.
Пират подскочил.
- Нет, цыпа, пусть я лучше буду сушиться…
- Как хочешь. – безразлично пожала плечами Дэв и, поднявшись со стула, одним прыжком оказалась на «сцене».
Окружающие разом оживились, послышались одобрительные выкрики.
С верхнего этажа ей бросили бубен. Дэв нагнулась, разломала на куски первую попавшуюся тарелку и стала отплясывать ромалис***, прищелкивая ими не хуже кастаньет, все время искусно подбрасывая и ловя бубен. Я никогда не видела более хорошей танцовщицы.
Тут краем глаза я приметила роскошно одетого молодого человека. Его все приветствовали громкими возгласами, женщины посылали воздушные поцелуи. Он подошел к самому краю сцены и сильнее всех зааплодировал в такт танца Дэв. Увидев его, девушка запела. Более красивого голоса я не слышала.
Шум усилился  в сто крат. В моей голове гудели три сотни пчелиных ульев.
К нам подсела, без всяких разговоров, старая цыганка:
- Ой, нехорошо, милордос, ой, нехорошо!
- А что такое? – спросила я, не дав кэпу и рта раскрыть.
Цыганка только этого и ждала:
- Я сама так скажу, милордос, Дэв скоро – помяните мое слово! – очень скоро допляшется. У нее есть….не то чтобы ром… но и не то чтобы не ром…
- И?
- Он ее очень любит, а для нее он – игрушка! Она всегда все имела, что хотела: так было с тех самых пор, как Дэв пришла в наш табор…
- Она не из вашего табора?! – мой друг всерьез заинтересовался.
-О да, милордос. Мы сами из страны Иисуса, которая в 2 шагах от рая*. Она пришла с Востока, по-моему, из Бессарабии: она очень хорошо знает турецкий и болгарский…
- А что же она ушла из своего табора?
- Ее перестал устраивать их буй-баша**. Да, - продолжала она, увидев наши удивленные лица, - Дэв такая. Чуть что не по ней…
- Ты говорила о роме.
- Ах да, милордос. А тут – видите того кавальеро? – он к ней. Его зовут Диего Гийо, и он, милордос, самый известный тореадор во всей Андалузии. Он ее и в карете катал, и подарками засыпал, и сотню раз дарил ей кокарду с убитого быка…

_________________________________________________
* Святая
** Роммани или чипе кальи – язык цыган.
***Callo – м.р. (; calli – ж.р.; cales – мн.ч.)  - дословно «черные». Так именуют сами себя цыгане.
**** жаргонный термин, обозначающий цыганку. Roma значит здесь не Вечный город, а народ роми, или «женатых людей», как называют самих себя цыгане. Первые появившиеся в Испании цыгане пришли, вероятно, из Нидерландов, почему их и стали называть «фламандцами».
***** Ром – муж, роми – жена.
****** Испанская пословица
******* Дурак
******** Хвастун.
*** Цыганский танец
* Обычная метафора, обозначающая Андалузию.
**Главный цыган в таборе

При помощи цыганки, я стала занимать привилегированное положение. Я могла безнаказанно нагрубить боцману и не получить за это ночную вахту вне очереди. В то блаженное время, мне стало не стыдно за свой выбор. Могла ли я увидеть столько стран и участвовать в стольких захватывающих приключениях, сидя в своей пуританской Англии!? Но самые интересные события только начинались….

Как на крыльях, в кратчайшие сроки «Буревестник» доплыл до Явы.
Мы остановились в порту Джакарта.
Джек Воробей вышел на палубу и объявил, что « Канарейка, Дэв и, конечно, я» сойдут на берег.
- Зачем? – недоумевала я, натягивая на голову синего цвета бандан.
- Скоро все поймешь. – усмехнулась цыганка, спрыгнув(!) с борта на пристань.
  Экзотическая красота Джакарта поразила меня. С замиранием сердца я шла по его удивительным улицам. Рядом со мной высились буддистские и индуистские храмы, невероятных размеров и форм, необычные дома простых жителей. Цивилизация, в лице англичан, уже приникла в жизнь яванцев. Где-то вдалеке промелькнула маленькая протестантская молельня, мимо меня то и дело сновали английские солдаты, часто слышалась родная (английская, естественно) речь.
- Не дает покоя Яве Ост-Индская торговая компания. – заметил Джек. – Еще недавно здесь было гораздо тише.

Мы с Дэви сидели в заведении, чем-то отдаленно напоминавшим чайхану. Капитан оставил нас там, довольно строго приказав сидеть здесь и ждать его возвращения.
От скуки цыганка закурила свою трубку. Она не разделяла моих впечатлений от увиденного.
- Город как город, ни больше, ни меньше. – безразлично говорила она. – Все индийские города такие.
- Ты откуда знаешь! – меня задело ее равнодушие.
Дэви на мгновение замолчала, глубоко втянула дым и медленно произнесла:
- Я родилась на этих островах…
От этих слов мне стало не по себе.
- Ты… Но ведь старая цыганка говорила, что ты из Бессарабии!
- Это тебе Доротея наплела…Понятно… Да, я пришла с тамошними цыганами из Бессарабии. Точнее цыгане меня купили на невольничьем рынке в Несебыре, болгарском городе. Оттуда через Бессарабию в Италию, Францию и затем и в Испанию. Как видишь, канарейка, путь немаленький.
- А как же ты оказалась на невольничьем рынке?
Она вновь замолчала, нервно выкурила трубку и быстро заговорила:
- Я жила на Суматре, у самого побережья. Всего 3* лье, не больше, и вот он, пролив Ментавай! Мне года 4 было. Однажды (была страшная засуха) я заснула на пороге нашего дома. Меня разбудил страшный треск.. Никогда не забуду этого треска! Когда я подняла голову, надо мной высилась, заслонив собой солнце, гигантская волна! Она была выше собора Нотр-Дам в Париже! – Дэви опять глубоко втянула дым. -  Меньше чем за сутки нашего села не стало.… Вообще ничего не стало вокруг.…Это было самое страшное наводнение за последние века.… Из всего села в живых, чудом, осталась только я. Меня спасла дверь от храма, он был самый большой во всей округе. Я на нее села и поплыла. А вокруг – ничего, чистый горизонт, дикая жара, и пока хватает глаз, безбрежное море. Сколько я так сидела на двери – не знаю, может 4 дня, а может и неделю. От жары и голода я уходила в какое-то странное полузабытье. Меня, наверное, унесло в океан. Помню только, что очнулась я на корабле, проплывавшем мимо моего острова. Капитан выходил меня, накормил… - вновь долгая затяжка. – Этим капитаном был Джек Воробей. Он нисколько не изменился, хотя прошло уже 15 лет. В то время он был еще капитаном «Черной Жемчужины»… Тогда, на Шри-Ланке, я имела глупость сбежать с его корабля. Меня поймали англичане, продали в рабство к туркам, а они отправили на невольничий рынок в Несебыре.
Я, пораженная, молчала. Странно улыбнувшись, Дэви продолжала:
- А потом меня купили цыгане.… Только это не все. Когда я попала во Францию (мне было лет 14) по доносу одной женщины, меня отправили к местным инквизиторам-энтузиастам. Мне чудом удалось бежать. Потом у меня было еще три неудачных визита в подземелья инквизиции, 2 ареста (кстати, на втором сроке я и пристрастилась к трубке). Потом... Ну да ладно.
- А откуда Гарсиа знает Джека?
- Воробей - как ты, канарейка, знаешь - не гнушается контрабандой. Он сильно насолил моему лильипенди по части точного количества товаров. Ну, а нрав Тирсо ты помнишь. Понять только не могу, как Гарсиа его раньше не порешил!
- А зачем мы сюда приплыли?
- Сколько раз повторять, канарейка, чтобы ты поменьше спрашивала, побольше молчала! Об этом ты говоришь уже 9 раз!
- Но все же…Что ты ему такое сказала, что он так притих?
- Я – его самый страшный сон, он это прекрасно знает. Ведь маленькая девочка выросла, и многое может рассказать о самых неизвестных страницах его жизни.…Поэтому все пираты мира в обнимку со своим Братством, и сам «Летучий Голландец» предо мной ничто! Не забывай, к Ее Величеству Инквизиции просто так не попадают….
В это мгновение к нам подошел Джек.
- Собирайтесь.
- Ты все сделал, как я говорила?
- Все, как ты говорила. – эхом отозвался капитан.
Дэви встала и остановилась.
- Ну, что на этот раз?! – капризно спросил пират.
- Джек, не надо выходить этим путем. Лучше уйти через другой ход.
- Еще чего!
- Мне кажется…
- Закрой глаза и представь, что это дурной сон, цыпа: я всегда так делаю! А сейчас все вперед.
Мы вышли из чайханы. Мне было неуютно от слов Дэви. Между тем беспокойство цыганки увеличивалось. Она несколько раз одергивала капитана, но он оставался неумолим.
Вдруг нас окружили несколько человек солдат.
Я уже не удивлялась. Это был очередной арест.

Я сидела в маленькой камере, похожей на клетку. Вечерело. За все время пребывания в местной тюрьме, мне пришлось пройти четыре допроса. И всё благодаря пребыванию на острове начальника Ост-Индской Торговой компании. И нужно ему было приехать сюда на мою голову!
Настроение было хуже некуда. И не из-за ареста. На последнем допросе, этот противный старикашка пригрозил мне если не виселицей, то уж точно клеймением. Не хотелось в 17 лет загорать на солнышке, да и татуировка в виде “P” меня тоже не очень привлекала.
Рядом с моей камерой послышались шаги. Это, наверное, часовой. За эти 6 часов мы стали почти родными людьми. Вдруг дверь отворилась.
- Вставай. – это был тот самый часовой, Генри Эрроу. – Тебя на допрос к главному.
Это «на допрос к главному» не очень меня обрадовало. Мы пошли в очередную допросную.
- Ух, и достала его ваша красотка! – усмехнулся Эрроу.
- А что такое?
- Да после 3 минут разговора с ней, он вылетел оттуда с криками: «Уберите отсюда эту ведьму!»
Я рассмеялась.
- Рано радуешься, приятель, - сказал он, - тебе грозит виселица.
Я поперхнулась. Это сообщение (весьма достоверное) разбудило во мне глубоко спавший инстинкт самосохранения. Жизнь только начинала становиться интересной, новые места, новые знакомые, захватывающие события – и тут на тебе, пеньковый галстук!
Допросная представляла собой прямоугольную комнату с маленьким решетчатым окошком.  У стены стоял стол, на нем лежали 4 прошлых моих допроса, стопка чистой бумаги, перо, свеча… Интересно, зачем свеча, если по всему периметру развешаны 8 факелов?
Меня оставили стоять с наручниками на руках.
Прошла минута, две...
Вдруг дверь энергично отворилась, на пороге показался мужчина лет 27-35.
« Это главный» - решила я, всматриваясь в его лицо.
Он природный англичанин, но не знатный, ибо мне был незнаком. Невысок ростом, если не сказать, мал, одет с иголочки, лицо не лишенное приятности, однако на нем было такое выражение высокомерия и напыщенности, что  тут же отвращало от него.
Он быстро вошел и сразу начал давать распоряжения:
- Часовой Эрроу, снимите с мистера Ховарда наручники и можете быть свободны. Мистер Ховард, мое имя лорд Катлер Бекетт, я буду вас допрашивать.
- Допрашивайте. – безразлично ответила я, стараясь припомнить всех английских дворян: «Бекетт, Бекетт…А, точно! Он из новоиспеченных, дядя говорил о нем.» 
- Итак, - начал он, - я не буду ходить вокруг да около. Читал ваши предыдущие допросы…
« Да что вы говорите! И что нашли там интересного?»
-… и пришел к выводу…
« Признаю, это не Шекспир и не Мольер. Увы!»
- Джек Воробей…
- Капитан Джек Воробей. – поправила я.
- Я именно так и хотел выразиться, капитан Джек Воробей, он просто подставил вас.
Меня разобрал смех.
- Вы зря смеетесь. Вы родом из…из Порт-Рояла, простой парень…
- Я не понимаю, к чему вы клоните?
- Вам грозит виселица, вы в курсе?
- А что будет с Дэв и капитаном?
- Не могу понять, чем вас так привлек этот пират!
- Он дал мне свободу.
- Не смешите меня. Свободу! Разве в Новом Свете вы были не свободны?
- Предположим, что да.
Он резко остановился.
- Да, там я был несвободен. Но предложение уйти в команду Джека все изменило.
- И вы считаете, что ваши действия законны? Ведь поймите, из-за таких, как Джек Воробей…
- Капитан…
-..Капитан Джек Воробей гибнут ни в чем не повинные люди. И …
- Идея гуманизма меня не слишком привлекает, сэр Бекетт.
Он усмехнулся.
- И откуда вы знаете про идеи гуманизма?
- У меня хорошее образование, Эразма Роттердамского, Николо Макиавелли я читал, можете не сомневаться.
- Вы, простой…
- А если не простой?
Его веселье разом пропало.
- Что, простите?
Не знаю, что со мной произошло. Мои щеки пылали, немного знобило. В каком-то странном порыве отчаяния я подошла к столу.
- Вам странно это слышать? Да, я не Алан Ховард, я не родилась в Порт-Рояле и получила великолепное образование. Ну и что? Разве нельзя быть пиратом и при этом оставаться дворянкой!
Мое воодушевление возросло до небес. Наверное, такие же чувства испытывают актеры во время игры на сцене.
Казалось, Бекетт от моих слов окончательно потерял дар речи.
Я продолжала наступать, сорвав синий бандан.
- Мое имя Энн – Хелена – Елизавета – Мэгделин, графиня Шерлд. Что меня ждало в Новом Свете? Старый муж и больше ничего!
От усталости я присела на пол. Мои силы немного поиссякли.
- О если бы вы знали, в каком ужасе я пребывала! Постоянный страх перед дядей, постоянное сидение взаперти. А здесь – свобода. Слышите? Свобода! Яркое солнце над головой, синее море за кормой, прямо по курсу неведомое будущее и опьяняющая, безграничная свобода от всего…
Я замолчала. Лорд Бекетт, глубоко задумавшись, безмолвствовал. Настала тишина.
- Что вы собираетесь сделать? – решилась спросить я. – Устроите публичную казнь, а затем повесите?
Он неожиданно вскочил и вышел прочь, оставив меня в крайнем недоумении.

Поздно ночью (точнее, рано утром) меня подняли с холодного пола моей камеры и отвели в великолепно обставленную комнату. Ко мне приставили 3 служанок, одели в рубашку тончайшего шелка и уложили на огромную кровать под балдахином. Остаток ночи (sorry, утра) я провела в полном недоумении.
Но это было только начало. Наутро служанки надели на меня платье по последней моде, причесали точно так, как носят в Лондоне модницы. После пришел лакей от сэра Бекетта. Лорд предлагал мне конную прогулку по окрестностям.
Мое самолюбие было польщено, и я согласилась.
Весь день мы провели вместе, но мне так и не удалось понять, чем вызвана такая перемена поведения. Однако скоро я забыла о своих волнениях. Экзотическая природа, романтические прогулки в обществе такого галантного кавалера, как Катлер Бекетт, вытеснили у меня всякие воспоминания о прошлом. Я жила в непрекращающемся прекрасном сне, где было все как в сказке.
Но однажды, когда я возвращалась с очередной прогулки, перед которой меркли все романы нашего времени, мое внимание привлекли масштабные приготовления.
- Разве завтра какой-нибудь праздник? – поинтересовалась я у одного из работников.
- Нет, мисс. Мы готовимся к завтрашней церемонии повешения…
- Что?!
- Да, завтра здесь, по указу сэра Катлера Бекетта, казнят знаменитого пирата Джека Воробья и его сообщницу, проклятую цыганку Дэв…
В моих глазах все померкло. Завтра казнь! Если бы я не спросила, то уже через 18 часов моих друзей не было в живых!
А как же я? Неужели и я должна умереть? А лорд Бекетт? Он мне ничего не говорил. Неужели это все игра, и мне тоже суждено болтаться на веревке в назидание всем пиратам? Но как же наши встречи, прогулки, ужины, в конце концов!?
Я окончательно запуталась. Уже совсем стемнело. Стало душно, и мне захотелось выйти на веранду. (Дом, в котором я жила, принадлежал Ост-Индской компании и был построен по последним веяниям в архитектуре. В соседнем доме жил и работал сэр Бекетт.)
Что делать? Нужно пойти к Катлеру и поговорить с ним. Он человек чести и поможет освободить их. Но о чем это я?  Ведь это он сам издал указ об их повешении! Мне вспомнился наш разговор в допросной. О нет, он далеко не таков, каким представлялся мне в последние дни. Но все же, быть может я ошибаюсь…Нет, пора устроить вечер вопросов и ответов. Но как? Тут в моей голове, как метеор, мелькнула спасительная идея.
Я кинулась назад по коридору, и, вбежав  в свою комнату, бросилась к столу. Долго шарили по ящикам мои пальцы и, наконец, они нашли то, что мне было нужно.
Это был… нож.
Огромный интерес, возбуждаемый этою строкой, заставляет на ней приостановиться, чтобы дать господам пиратам приготовиться и стать свидетелями ужасного события.

_________________________
* Французская мера длины, равная 4,445 км.

А я, разъяренная не меньше, чем бык минуту назад, вылетела вон – судьба, жестоко посмеявшись, уже в который раз оставляла меня в живых лильипенди.
С досады я ушла к калес и в тот же вечер уехала из Севильи в Гранаду. Жизнь пошла обычным чередом – меня забрала уже третья по счету инквизиция. Она была самая жестокая. Тогда меня подвергли самым изощренным пыткам. Но, как ни странно, быстро кончили и решили сжечь на костре (все как обычно). Я чуть было не сгорела: на этот раз спасли меня прямо с помоста, объединенными силами Тирсо и Диего. Я поблагодарила их и через три дня оказалась за решеткой. Оттуда выбиралась уже сама, оставив за собой на память привычку курить трубку.
Просидев в Гранаде еще месяц, я не выдержала таборной скуки (слишком было тихо) и, разругавшись из-за трубки (ибо ее могли курить только престарелые и очень уважаемые калли*), ушла в другой табор. С ними я долго бродила по Испании, пока не оказалась в Кадисе.
Мы остановились, чтобы вновь двинуться в путь. Там я встретила Гарсиа, но, как на зло, был не «сезон» и контрабанды совсем не было. Ходили слухи, что скоро должен был сюда прибыть и Гийо, но отчего-то он все не появлялся.
Прошел месяц, другой…мы не двигались.
Настала самая страшная из эпидемий – тоска…. – тут она оборвала рассказ. – Но я уже, по-моему, отклонилась от темы.
- Наконец ты это заметила. – отозвался Джек Воробей.
Дэв не выдержала и рванулась наверх. На этот раз выяснения отношений шли на роммани, за что я им бесконечно благодарна.
Я уже давно спала, когда они разошлись.
Утром я вместе с командой ставила паруса. Капитан стоял на мостике.
- Матрос Хова… Короче ты, цыпа, ко мне!
Я подбежала к нему.
- Матрос…
- Энн, сэр…
- Именно Энн. Взгляните на эту шхуну своим чистым, как это небо, взором, и скажите, чего-то здесь не хватает?
Я оглянулась.
- Вроде все на месте, капитан.
- Можете идти, матрос…
- Энн…
- Да-да, именно. Вы не оправдали возложенную на Вас почетную миссию.… И все же, чего-то не хватает!
Тут я поняла:
- Дэви, сэр…
- Что-что?
- Дэви исчезла…
Джек Воробей недоверчиво оглянулся и вдруг весело добавил:
- Ну и хорошо. Будет меньше шуму... Дикель-шкот травите, псы помойные! – крикнул он матросам. 
- Постойте, куда она могла деться?
- Вчера чудовище весь вечер…
« Точнее, всю ночь» - подумала я.
-…. грозилась уйти с корабля. – бросил он через плечо.
- И где теперь она? – меня вывело из себя равнодушие капитана.
- Я откуда знаю? Наверно где-нибудь на острове.
- На острове?!
- Да, ведь мы у берегов Индии.
- Так нужно…
- Вот ты и плыви. А потом расскажешь, чем все закончилось. На такие подвиги меня больше уже не тянет.
Я в негодовании ушла от него. Меня возмущало до глубины души его поведение. Я решила отомстить.
Когда имеешь дело с Джеком Воробьем, нужно действовать как Джек Воробей.
Вскоре мы остановились в Картахене.
Рано утром капитан сошел на берег. Я проводила его взглядом до конца причала и попросила боцмана Ванеса  Вейдомеса свистать всех наверх.
- Мы отчаливаем.  – объявила я собравшимся пиратам. – Мистер Джек Воробей не оправдал возложенной на него почетной миссии. Поэтому капитанство на этом корабле, на время, я беру в свои руки. – в толпе послышались возгласы возмущения. Я ждала этого и, спокойно вынув из-за пояса пистолеты, направила их на матросов. – Кто что-то имеет против – может тотчас отправиться кормить рыб: я никого не держу.
- Сама не испугайся, а то ведь это штука имеет привычку стрелять. – пошутил рулевой.
- Я в курсе, сеньор Хаке. Для меня: что кровь, что вино – оба одного цвета. – припомнились мне слова Дэв.
Эти слова произвели магическое действие. Смех разом стих.
- Ну, тунцы отворотные, поднять якорь, все на реи, ставь паруса!
Неожиданно боцман встал за мной и  сказал:
- А кто осмелится не выполнять приказа капитана, будет иметь дело со мной.
Хотя эти слова были произнесены довольно тихо, их все услышали. Команда быстро разбежалась по кораблю. Через четверть часа мы были в открытом море.
Я незаметно подошла к боцману. Он издали заметил меня.
- Можешь меня не благодарить.
- Зачем ты встал на мою сторону?
- Le sans et le vin a la meme couleur. – ответил он.
- Ты человек Ночного Города?!
- Ты не знала? – это открытие искренне его удивило. – Дэв должна была сказать.
- Это она попросила тебя мне помогать? – осенило меня.
- Тебе не все равно? Ты бы лучше подумала о своем положении на корабле. Ведь я не Дэйви Джонс, и мая ситуация отнюдь не лучше твоей.
- И что ты можешь предложить?
Вейдомес глубоко задумался.
- Есть одно…
- Да?
- На южном побережье Крита есть древний храм Афродиты Эвплои. Он славится тем, что приносит удачу тем морякам, кто проведет в нем одну ночь и останется жив. А выжить сможет только достойный. Многие знаменитые пираты приплывали в Средиземное море, ради ночи у ног статуи богини. – он серьезно посмотрел мне в глаза. – Стоит попробовать.
         Я безразлично пожала плечами – риск и для меня переставал иметь значение.   
Был тихий полдень, когда «Буревестник» бросил якорь у заброшенной бухты на южном берегу Крита. Песчаная отмель резко переходила в крутое нагорье, на вершину которого вела узкая, обрывистая тропинка.
Я и Ванес Вейдомес сошли на берег. Мои глаза увидели маленькую морскую звезду, лежавшую прямо передо мной.
- Звездочка счастья. – усмехнулся боцман. – Возьми ее с собой на ночь.
- Зачем?
- Морская звезда – знак Афродиты Эвплои. – начал он свой рассказ, пока мы поднимались по тропинке. -  Сама богиня стоит на большой морской звезде. Есть предание, что один древний великий мастер долго искал подходящую девушку для воплощения образа, но тщетно. Тогда он поклялся на камнях острова Кипр, что если найдет идеал, то положит за него свою жизнь.
- И что же?
- Через несколько дней он увидел на этом самом берегу девушку невиданной красоты, собиравшую в подол морские звезды. Она и послужила прототипом статуи. А когда работа была готова, то девушка вдруг исчезла. Оказалось, что никто ее раньше здесь не видел. Старый жрец сказал, что это была не критянка, а  сама богиня, принявшая облик простой смертной. Ровно через два дня великого скульптора нашли умершим под миртом – деревом Афродиты.
- Откуда ты все это знаешь?
- Я родом с Крита.
- Ты грек?! Вот почему у тебя такое странное имя! - воскликнула я, оглядывая его. Он был невысок, имел темные, немного вьющиеся волосы и глубокие карие глаза.
- Это не имя, а прозвище. «Ванес» -значит факел, "Вейдомес"-щадить.… Вот мы и пришли. Оставляю тебя одну. Удачи!– и он, нехотя, побрел назад.
Я оглянулась. Передо мной высились развалины святилища из превосходного белого мрамора, и через века, не изменившего своего ослепительного цвета. С моря дул, приятно освежая, легкий бриз.
Я подошла к храму. Почти исчезшие с лица земли двери вели внутрь, где потолок давно заменило солнечное греческое небо. Хотя стен почти не осталось, там была необыкновенная тысячелетняя тишина. Посередине, ярко освященная светом, стояла статуя Афродиты Эвплои. Она стояла на огромной звезде, широко раскинув руки, словно обнимая расстилавшуюся перед ней морскую гладь. Ее прекрасное лицо было открыто, наполнено тихой радости. Легкий хитон струился по телу, и казалось,  будто оно колышется по ветру.
Я села у ее ног. К полудню стало жарко.  Невдалеке росло оливковое дерево.
«Ничего, что недоспели, - подумала я, срывая оливки, - люди и не такое ели. Мы не хуже».
Наскоро поев, я вернулась на свою позицию. Мою голову занимал целый рой мыслей. Во-первых, если команда выйдет из-под контроля и взбунтуется, Ванесу их не остановить. Следовательно, придется мне провести остаток бурной жизни на забытом всеми Крите. Потом команду «Буревестника» вытеснила Дэви. Интересно, где была она в это время? Да и жива ли она?! Мне тут же припомнились все причудливые рассказы о людях с зеленой кожей и глазами на груди, пожиравших все живое.
«Средневековые басни! – мысленно успокоила я себя. – Такого быть не может, и Дэви жива и здорова»
Мои мысли перетекали одна в другую.… В размышлениях день пролетел, как один миг.
Я вышла из храма и села на самом обрыве. Солнце, искрясь на барашках моря, закатилось за неведомый горизонт.
Мои мысли окончательно спутались и я уснула.
Вдруг меня разбудил смех. Я подняла голову и… застыла от ужаса. Передо мной на медно-алом от заката фоне неба, смеясь, стояла…статуя Афродиты!
Через смех она сказала:
- Ну что молчишь? Хайре**! Знаю, знаю зачем приплыла.  – лицо ее в миг стало серьезным. – Если боишься, еще можешь уйти…
- Я ничего не боюсь. – спокойно ответила я.
Ожившая статуя улыбнулась:
- Тогда за мной.
Все, что произошло далее, требовало хорошей выдержки и крепких нервов. О том, что было в ту ночь, я поклялась на миртовой ветке хранить в тайне до самой моей смерти. Могу лишь рассказать, что в конце богиня взяла меня за руку, и мы пошли над морем по воздуху. Это было и необычно, и приятно. Я видела с высоты «Буревестник», спящую команду, море и начинающий розоветь горизонт…
Когда я проснулась, солнце было высоко.
«Так это был сон!» - разочарованно подумала я и вдруг заметила, что… лежу в ногах у богини, а на моей шее висит на веревке маленькая морская звездочка.
- Хайре! – громко крикнула я, спускаясь по тропинке к кораблю.
Я видела, как испуган и одновременно рад Ванес, как изумлена команда.
- Хайре! – вновь повторила я и продолжала. – Итак, мальчики, поднимаем якорь и сматываемся с этого острова! Полный вперед! Наш курс – благодатный берег земли, что в двух шагах от Рая!
Плавание прошло очень удачно – мне благоволила Афродита Эвплоя. Правда, пришлось пару раз показать матросам, что такое мириады звезд в глазах  ясным полднем, но это пошло им на пользу и меня стали звать не иначе, как «Энн Кучилло***», в память о поджоге Ост-Индской компании. Я уже не боялась ничего, и зверствовала как на своем корабле, так и на двух-трех чужих, случайно попавших в поле моего зрения у берегов Сицилии.
Однако, прежде чем бросить якорь неподалеку от Кадиса (именно там я предполагала пополнить запасы продовольствия), мне пришлось глубоко обдумать две вещи: с каким из Маркизов подписывать Договор о взаиморасположении, и к какому из пиратских Барону примкнуть (кандидатура Джека Воробья не рассматривается). Я была в растерянности: грабить в Новом или Старом Свете? Или может удалиться в мало освоенные области восточнее Мадагаскара? Иметь Договор с Магрибским или  Кастильским Маркизом? Или Перуанский лучше? Быть может мне стоит примкнуть к Жокару, Барону Атлантики, или Шри Сумбаджи, Барону Индийского Океана?
В отчаянии я прибегла к совету Ванеса Вейдомеса, как человека более опытного в таких делах, и решила выбрать из всех кандидатур Маркиза Кастилии и Барона Атлантики.
Лишь «Буревестник» причалил к глухой гавани, я и боцман, в сопровождении четырех верных нам людей, направились к Дворцу Маркиза в Кадисе.
За прошедшее время город ничуть не изменился. Калес никуда не уехали и продолжали терроризировать главную площадь, калеки все так же жалобно просили милостыню, показывая фальшивые язвы, дворяне проезжали, так же грохоча колесами карет. Мы зашли в известный читателю «Старый Якорь». За стойкой стоял Камбала.
- Две бутылки с романским, хозяин! – развязно крикнула я, как обычно кричат все моряки.
Камбала не шевельнулся. Это меня порядком разозлило.
- Ты оглох, лильипенди? Двигай своими веслами, а то, как бы ни лишится тебе своих иллюминаторов и грот-мачты!
К нему приблизился Вейдомес и с силой тряхнул его. Увидев боцмана, хозяин завопил не своим голосом:
- Помогите, мертвецы просят романского!
« У него точно юферс вместо головы! – подумала я. -  Эко как испанское солнце портит людей! Еще недавно нормальным был. Почти…»  - и вопросительно посмотрела на Ванеса. Он в ответ успокаивающе кивнул головой и крикнул так, что посуда на столах задребезжала:
- Послушай, Камбала, тебе все-таки стоит спуститься и угостить капитана Энн Кучилло и меня за одно, а то и впрямь тебе придется поволноваться за свои иллюминаторы!
Это предупреждение подействовало на хозяина, и он, хотя только и мог, что промычать, все же дал нам по бутылки превосходного вина.
Остаток дня мы пробродили по улицам Кадиса. Где-то мельком пролетела старая  калли Дороте,  проплыла мимо городская стража, а им наперерез пронеслась, не обращая на них никакого внимания, пара контрабандистов, которых приморская полиция ищет более шести лет. Вдалеке послышались звуки бешенного ромалиса. Мне припомнилась неукротимая Дэв, как она отплясывала его, как смеялась и пронзительно свистела.… Где-то теперь она танцует ромалис?
Солнце уже давно село, когда мы направились в дальний конец испанского городка.  На городской башне ударило полночь. Вдруг улицы наполнились всем тем сбродом, которым мог гордиться Кадис. Я вспомнила рассказ Дэв о гражданах Ночного Королевства и затаила дыхание от ужаса представшей моим глазам картины. Уроды всех мастей, больше похожие на ходячие обрубки, прокаженные и чахоточники всех родов, тифозники и припадочные, паралитики и глухонемые, уличные девки на любой, даже самый извращенный, вкус,  расстриги-монахи всех орденов, спившиеся поэты и актеры всех школ и направлений, цыгане и убийцы, висельники и торгаши, воры и нищие, контрабандисты и всевозможные кудесники, люди всех возрастов и национальностей.
Меня успокаивало только одно – их маркиз еще страшнее. Но Вейдомес, казалось, привык видеть таких, он даже подходил к некоторым, дружески трепал по плечу и расспрашивал о последних новостях. Так я, окруженная подобным собранием, направила свой курс к Дворцу Кастильского Маркиза.
- Он не в ладах с Валленуева.… Да, не поделили контрабанды.… Ну и съякшался с Шевалем… Не-е, дела нормально.… А вот нашего неудавшегося припадочного поймали на краже.… Жаль, талантливый был… Казнь двадцать четвертого.…Надо бы сходить.… Как-никак друзьями были.… А ты придешь?  - долетали до меня обрывки их разговоров. Я продолжала идти вперед, понуждаемая непреодолимым напором этой волны, а также своим помраченным рассудком, которому все происходившее представлялось каким-то ужасным сном.
Мы долго петляли, увязая в этом муравейнике калек, по узким улочкам города, словно по лабиринту Минотавра, пока, наконец, не достигли конца нашего пути.
Предо мной открылась обширная площадь неправильной формы, где в ночном тумане были рассеяны тысячи мерцающих огоньков. Там и сям на ней горели костры, вокруг которых кишели странные кучки людей. Люди эти уходили, приходили, шумели. Слышался пронзительный смех, хныканье ребят, голоса женщин, изредка можно было различить пробегавшую собаку, похожую на человека, и человека, похожего на собаку. На этой площади, казалось, стерлись все видовые и расовые границы. Мужчины, женщины и животные, возраст, пол, здоровье и недуги – все в этой толпе казалось общим. Здесь прокаженный, посвистывая, снимал тряпицы со своей фальшивой раны и разминал здоровое и крепкое колено, запеленатое с утра в тысячу бинтов, а какой-то хиляк, наоборот, подготавливал для себя на завтра из чистотела и бычачьей крови язвы на ноге. Неподалеку неопытный припадочный брал уроки падучей у опытного эпилептика. Повсюду люди судачили, ругались, твердили свое, не слушая соседей, чокались кружками, а под их стук вспыхивали ссоры, и тогда драчуны разбитыми кружками рвали друг на друге рубища.
Над этим всем восседал на высоком троне из всевозможной рухляди сам Кастильский Маркиз.
- А где же Дворец? – удивленно спросила я.
- Ты не помнишь?! Его же взорвала Дэв. Многие погибли под руинами: и Диего Гийо, и Тирсо… А нового, как видно, отстроить не успели.  – сказал Вейдомес и три раза пальнул в воздух.
Все вокруг разом стихло. Все глаза устремились на нас.
Мы с боцманом направились к трону Маркиза.
- Маркиз всей великой Кастилии! – громко, немного дрожащим от страха голосом, начала я. – Я, Энн Кучилло, капитан «Буревестника», хочу, согласно Уложению, заключить с тобой Договор о взаиморасположении…
- Огня! – перебил меня Маркиз. Откуда-то перекинули огромную головню, зажгли факел.
- Подойдите! – властно сказал он.
Я и Ванес подняли глаза и замерли от неожиданности.
Перед нами сидел Тирсо Гарсиа.
_________________________________________________
* Цыганки
** «Радуйся!» Используется вместо обычного приветствия.
*** Нож.

Через условленный срок я на «Буревестнике» вышла в открытое море и направила курс корабля на Саур-Саур-Ийст. Людей Гарсиа было человек сорок – на время плавания они были внештатными матросами.
Мы уже обогнули мыс Доброй Надежды и к утру, по моим расчетам, должны были подплыть к Коморским островам.
- Палундра!
Этот истошный крик в одно мгновение поднял меня на ноги.
- Ну и какого…- успела выпалить я, перед тем как остолбенела от ужаса.
На чистом, как зеркало, небе сияло сразу…. Пять солнц!
- Такое бывает, - спокойно сказал за моей спиной Ванес, - на моем недолгом веку я видел девять. Это обычный мираж, из-за большой влажности воздуха и сильного солнечного жара.
- Успокоил. – выдохнул Гарсиа, который тоже был поражен увиденным.
Вообще это плавание было очень красочным. Столько диковинных животных и морских растений я еще никогда не видела!
По ночам нашу шхуну окружали мириады светящихся медуз, рыб, кальмаров и осьминогов, вечерами на закате вспыхивал зеленый луч, на островах росли причудливые лианы, цветы и деревья, вокруг нас копошились, не зная страха перед людьми, самые разнообразные животные. Моя каюта день ото дня пополнялась всевозможными безделушками: морскими звездами, моллюсками, кораллами. По кораблю уже путешествовали маленький лемур, которого я из принципа назвала Катлер, на моем плече расположился бурый лори*  Ингленд, которого я к концу плавания выучила кричать: «Всех на рею!», «Чтоб ты подавился, карабинер проклятый!», «Разрази тебя гром!», «Лорда Бекетта на корм акулам!», «Сверни на другой галс, приятель!», «Долой Ост-Индскую компанию!»
Порт Ченная практически ничем не отличался от порта Джакарты. Оставив команду на Ванеса, я вместе с Тирсо отправилась в город. Маркиз Ночной Кастилии оставил меня в душном духане, чего я до сих пор не могу ему простить, а сам пошел к «очень нужному инглесито, расписать шебеку». Я сидела, от скуки терзая Катлера, вдруг из-за перегородки, отделявшей несколько комнат духана, послышались голоса. Они разговаривали на чистейшем английском. Я прислушалась.
- Неплохое местечко. – заметил мужской голос. – И все же, я не могу поверить, что мы встретились.
- Здесь нет ничего сверхъестественного. – ответила его собеседница-женщина, манера говорить которой показалась мне знакомой.
- Ну, это для тебя. Кстати, ты сюда при каком ветре прилетела?
- При Норд-Норд-Вест. Ты, как я вижу, ждешь моего рассказа о жизни до встречи. Неужели тебе мало того, что рассказывают люди?
- Люди рассказывают слишком много и не всегда правду.
- И что же говорят?
- Разное: будто и под инквизицией была, и с контрабандистами связана, и в тюрьме сидела, и взорвалась в…
Женщина рассмеялась.
- Это я взрыв устроила. Тогда мне нужно было умереть для Старого Света.
- Зачем?
- Чтобы возродиться для Нового. Мне все надоело.
- Как нехорошо, врать старшим. – притворно сурово заметил мужчина.
Настало минутное молчание. Наконец женщина сказала:
- Ты лучше меня знаешь о проклятии ацтекского золота. Кстати, еще по яблочку?
- Не откажусь.
- Так вот, - продолжала она, - думаю, не надо рассказывать какой жизнью я жила: контрабанда, притоны, угроза тюрьмы и новой инквизиции, таборная жизнь – все это сначала приносило мне удовольствие. Но затем оно исчезло. Риск переставал иметь для меня значение. Что я только не делала: и нарывалась на аресты, и грабила знатные дома с кучей всякой охраны, и проводила все ночи в притонах. Не буду рассказывать обо всем, только скажу: в один прекрасный день явственно почувствовала,  что начинаю гнить изнутри.  И тогда впервые за всю мою жизнь меня обуял безотчетный, слепой ужас, впервые я страстно захотела жить. Все, что было до этого – медленно действующий яд, не имеющий противоядия.
А наследующий день я встретила нашего бывшего кэпа.
- Его?!
- Да. И уговорила отправиться на здешние острова.
- И он согласился?
- А ты как думал?
- И что же ты ему, интересно, такого обещала?
- Золото Старого Храма.
- И ты веришь в эту легенду?!
- Я нет, а он – да. Я показала ему неплохую шхуну - ты знаешь, нашего бывшего кэпа не надо учить, как реквизировать корабли. Он взял его, я достала команду,  и мы отплыли.
- И где он сейчас?
- Не знаю, и знать не хочу. Мы поссорились.
- Ну все как обычно. – заметил мужчина  и добавил. – Будем биться за последнее яблоко?
За перегородкой, к которой я уже давно приникла ухом, послышалась возня, наконец, собеседник женщины довольно хрустнул отнятым яблоком.
- Кстати, - сказала она, - мне нужна твоя помощь.
- А в чем дело?
- Ты знаешь, Рукх Афюн, Маркиз Ченнайский и Суматрийский, он же Король Ночных Городов, умер в тюрьме неделю назад.
- Сожалею, но не очень.
- И правильно. Через неделю здесь соберутся все 9 Маркизов, чтобы выбрать нового Короля.
- И? 
- Я хочу стать им.
Мужчина подавился.
- Но ве… - он сильно закашлялся. – Ведь ты даже не являешься Маркизом! И как собираешься бороться за власть?!
- Когда я с ним разругалась, то не смогла преодолеть соблазн и со спокойным сердцем и чувством исполненного долга села за кражу драгоценностей. Там, в тюрьме, меня поместили в одну камеру с умирающим Рукхом Афюном (кстати, он и вправду сидел на опиуме). Перед смертью он передал мне титул Маркиза и Трубку Всевластия.
- Трубку Всевластия, которую может курить только король?!
- Ну что, – усмехнулась собеседница, - хорошее основание? По Уложению, у каждого Маркиза должен быть представитель - один из 9 пиратских Баронов. Поэтому мне и нужна твоя помощь.
- Предложение, конечно заманчивое…
- Я буду королевой на суше, а ты – королем на море. Только подумай, полная власть над морями и контроль над Ост-Индской компанией. Ну что, полный вперед, пиратский король?
Мужчина задумался.
- Я согласен, но если он выступит на стороне другого Маркиза?
- Это даже лучше. Отомщу сразу за все его оскорбления, эпитеты и сравнения.
- Ну, ты тоже далеко не морской котик. При всей нашей вражде, как только я представлю, что все твои пожелания ему станут реальностью, у меня мурашки по спине.
- Твое решение? – голос женщины на мгновение стал железным.
- Полный вперед, Ваше Величество.
Она рассмеялась.
Я слышала, как они встали и вышли из духана. Смутные опасения охватили мое сердце, но истолковать их я не могла…

_______________________________________
* Порода попугаев.

Положение было безнадежным. Я полулежала на циновке, от ужаса не зная как поступить, а между тем наг, подбирался все ближе.
- Хэй-я! -  громко крикнула, влетев в низенькое окно, Дэв.
Наг обернулся. Цыганка поднялась на кончики пальцев, развернула руки параллельно полу и медленно запела, поочередно наклоняясь то в одну, то в другую сторону. Огромная змея тоже стала приподниматься, раскачиваясь вслед за девушкой. Между тем я нащупала под подушкой пистолет, взвела курок и стала ждать.
Неожиданно наг с громким шипением бросился на Дэв. Как ей удалось избежать раскрытой пасти змеи – остается загадкой по сей день, но только в тот же миг я, не выдержав, выстрелила наугад в мерзкое животное, а цыганка вонзила в его рот длинный нож и, схватив меня за шиворот, одним прыжком оказалась на улице.
Мы стояли на тихой, прохладной, еще немного пыльной дороге. Из-за облаков то выплывала, то вновь пропадала в облаках тоскливая луна. Я взглянула на Дэв. Никогда еще не видела ее такой испуганной. 
Она стояла, трясясь всем телом, и глубоко дышала. Немного придя в себя, Дэв взглянула на меня.
- Срежь сари, - прерывающимся голосом сказала она, - и только аккуратно.
Тут я заметила, что весь перед ее одежды покрывает липкая, зеленая слизь.
- Это яд. – пояснила девушка. – Одной его капли хватит, чтобы отправить на тот свет слона.
Я, не касаясь, перерезала на плечах ее одежду. Лишь только сари оказалось у ее ног, Дэв облегченно вздохнула.
- Я должна…
- Не благодари, канарейка. Люди всегда не слушают, когда им говорят умные вещи. Это наверняка подстроили братья Фэнь. Они в этом смысле мастера…- она замолчала на некоторое время и вновь продолжала. – мне бы раздобыть пресной пани*.
- Соседний дом Тирсо.
Дэв отрицательно замахала руками.
- Ни за что! С меня хватит того, что он остался жив.
- Но ведь…
- Это он хочет быть моим ромэ, я – нет.
- Но почему?!
Она усмехнулась.
- Мои руки не созданы сажать капусту. Он слишком много хочет. Мне Тирсо надоел.
Больше Дэв не стала распространяться на эту тему. Поскольку сари для носки стало не пригодным, цыганка распустила свои длинные волосы и, укрывшись ими, как плащом, совершенно спокойно пошла к гавани. Увидев мое смущение, она рассмеялась:
- Наступит время и ты – поверь мне! – сама забудешь, что такое стыд.
- Я не об этом.
Она глянулась на свою спину, исполосованную страшными рубцами:
- Это господа инквизиторы постарались. Вот еще, видишь на плече «V»?
Я поморщилась
- Voleuse**?
- Именно, кстати такая же есть и у Вейдомеса. Нас вместе клеймили. – цыганка остановилась. – не провожай меня дальше.
- Adios. – тихо ответила я.
Дэв спокойно посмотрела мне в глаза:
- Я не прощаюсь. – и пропала во тьме ченнайских улиц.
«Нет, я, конечно, все понимаю: дар провидения, тяжелая судьба, нелегкая ночь, – но есть же предел моему терпению! Ее тон, манеры порядочно мне надоели. Теперь я очень хорошо понимала Джека: с ней просто невыносимо!»
Так, шагая назад и ругаясь на чем свет стоит, я натолкнулась на Гарсиа.
- Ты вовремя. – делово начал он. – Мне нужна твоя помощь. Мы идем проведать одну махари, которая носит шерсть, но не овечка***.
Мне не оставалось ничего иного, как последовать за ним. С нами было еще человек двадцать-двадцать пять, так что делегация к «махари» была внушительная.
Уже перевалило за полночь.
«Если еще придется пройти квартала три, я точно повешу его сушиться на солнышке!» - мелькнуло в моей голове.
На этой мысли Маркиз Кастильский остановился у бедного индийского дома, перед дверями которого разлилась огромная мутная лужа..
- Откройте! – крикнул он так, что, казалось, ветхая дверь покачнулась.
В доме было тихо.
- Откройте! – заревел Тирсо. – Le sang…
В то же мгновение, из щели дома вылетел маленький комок и упал в лужу. Прогремел оглушительный взрыв, поваливший нас на землю, из окна опрометью вылетело ярко-голубое сари.
- Дэв! – загремел Гарсиа и пустил в нее нож.
Ярко-голубое сари на плече окрасилось в ало-красный, но не остановилось. Контрабандист кинулся за ней.
Я бежала рядом с Тирсо и в любой момент могла оказать посильную помощь Дэв. Я сильно опасалась, что в результате этой стычки цыганка могла погибнуть.
Между тем, Маркиза Ченнайская и Суматрийская скрылась в одном из темных переулков. Мы вбежали за ней. Кругом не было ни души.
Вдруг сзади нас вспыхнул свет. Мы оглянулись. За нами стояла, странно улыбаясь, Дэв. Правая сторона ее одежды была в крови.  Она быстро заговорила что-то на хинди, все также сверкая глазами и обнажая белые зубы. В то же мгновение с другой стороны из мрака выступила Дэв и словно завороженная принялась что–то повторять на хинди. Потом она появилась справа.… Потом слева…через полминуты вокруг нас оказалось  уже четырнадцать Дэв!
От этой сцены кровь застыла в наших жилах, и помогать пришлось уже нам самим.  Прошло много лет, но я до сих пор вздрагиваю от одного воспоминания об этом наваждении. 

_____________________________
* Воды (цыгн.)
**Воровка.
***Цыганская пословица.

- Капитана, капитана Джека Воробья! – уточнил он. – А сколько времени? Мои карманные часы перестали работать.
- Твои мозги сделали это еще раньше. Около двух склянок. А что?
- Ничего, просто, когда я вижу кого-нибудь из вас, у меня в глазах темнеет.
- Значит так, судак протухший, если не хочешь сегодня же жениться на вдове с деревянными ногами…
- Разве это самое худшее?
- Для тебя - уже нет. Хочешь отправиться вслед за Бекием?
- Нет.
- Тогда за мной. – мы вышли из притона.
Джек, хотя и делал сильные зигзагообразные отклонения от пути, все же довольно быстро шел за мной. Это было, по-видимому, у него уже в привычке.
Раджив, ставший на время нашим проводником, остановился перед роскошным храмом.
- Это джайниский храм.
Я, удостоверившись, что кэб следует за мной, вошла внутрь. Меня ослепило богатое убранство, стены из белого мрамора, пол с великолепной мозаикой из цветных камней и статуи основателей джайнизма, отлитые из чистого золота. Ко мне тут же подошел высокий индус.
- Барбосса… Кали Дэв... – нерешительно ответила я, но индус понял меня и поманил за собой  в глубину храма. У самой статуи Магавира имелась небольшая дверь, за ней – прекрасный сад. Там мои глаза отыскали высокого англичанина, виденного раз в заброшенном буддистском храме. Увидев Джека, он сразу поднялся:
- Джек Воробей! - немного насмешливо сказал он. – В последний раз я оставил тебя в заброшенном порту на Карибах. И как ты оттуда выбрался, скажи на милость?
- На морских черепахах…Ну,  такие большие… Их них еще получается прекрасный черепаховый суп.-  пробурчал он.
Барбосса недоверчиво посмотрел на него.
- Послушай, Гектор, я тут мимоходом…- он развязно облокотился на плечо Барбосы. -  у тебя есть ром?
- Рома нет. Но есть это. – капитан «Черной Жемчужины» подал ему глиняный кувшин.
Джек отхлебнул и закашлялся.
- Ну как? – поинтересовалась я.
- Сойдет. – осипшим голосом уверил он. – Что это за отрава?
- Сома. - пояснил Барбосса.
- Сверни на другой галс, приятель! – выразил свое мнение мой попугай.
- Я о том же. Джентльмены, у меня к вам обоим есть очень интересное предложение. Вы прекрасно слышали о смерти Бекия, Аль-Фашшара и Диего Риверо.  – я выдержала паузу и продолжила, немного улыбаясь. - Я знаю, кто это сделал.   
- Да и мы с Джеком знаем, что это дело рук братьев Фэнь. – возразил Барбосса. – И что же вы предлагаете? Пойти и сказать, что так поступать нехорошо?
- Чтоб ты подавился, карабинер проклятый! – заявил Ингленд (он вставлял свои замечания всегда к месту).
- Нет, сэр, зачем так драматично? Просто я предлагаю объединиться и составить один блок.
Оба пирата подскочили.
- С какого это галса?! – подлетел ко мне Джек.
- А с такого. – я не выдержала. – меня один раз чуть не съел наг, второй - чудом выбралась из горящего дома, третий – едва ускользнула из-под ног слона. И я не хочу в четвертый раз отправиться на тот свет! Еще день-другой – и мы все отправимся кормить рыб.
- Так и последуем, господа пираты, нашей старой традиции – смоемся отсюда. – сказал Джек.
- Я поддерживаю.- заявил Каспийский Барон.
- Прекрасно, и как вы отсюда смоетесь? – насмешливо заметила я. – Мне просто интересно, как любителю. Весь порт в кольце кораблей Сяо Фэня. Их видно с пристани даже невооруженным глазом.
Настала пауза.
- Так что друзья-каракатицы, придется вам принять мое предложение. – закончила я.
- Конечно, предлог хороший, но понимаешь в чем дело: Дэв не появляется здесь уже неделю.
- То есть как неделю?! – подскочила я.
- Так, мисс. Я сам не знаю, что делать.
Я простояла на месте с минуту. Потом резко встала и пошла назад. Барбосса и Джек недоуменно переглянулись. Я нашла Раджива и приказала во что бы то ни стало узнать, куда могла уйти цыганка. По прошествии четверти часа индус вернулся и доложил, что, скорее всего, она находится в отдаленном джайнизском храме, в 10 милях отсюда. Место он знал. Делать было нечего, мы направились вслед за Радживом. 
- Пока мы будем туда идти, - сказала я матросу, - расскажи мне о джайнитах и их религии.
- Ну, джайнизм возник около 8 столетия в среде кшатриев. Главным основателем джайнизма считается Вардамана Магавира (Великий Герой) и Джина (достигший спасения). Вардамана был сыном мелкопоместного князя и до 30 лет вел светский образ жизни; но потом в его душевной жизни совершился какой-то переворот; он оставил жену и дочь, поселился в пустыне и здесь 12 лет провел в самых тяжелых подвигах; достигнув познания истины, он выступил с проповедью своего учения и образовал религиозную общину.
- Это понятно. А в чем состоит его религия?
- Основа жизни – это душевное начало, а прикованность души к телу есть главная причина зла на земле. Человеческие души, как вечные странники, постоянно переходят из одного тела в другое, от камня и насекомых до человека. Это называется сансара. У сансары никогда не было начала. Переход души в ту или иную форму жизни (они называются санкары) всецело зависит от Кармы.
- А что есть Карма?
- Карма – это деятельность человека или скорее ее результаты, которые остаются вечными и неуничтожимыми; ни один поступок человека не проходит бесследно; исчезнет его мысль, прекратится его чувство, но плоды деятельности будут существовать вечно. Человек не может умереть.
- Потому что душа бессмертна?
- Нет, потому что  неуничтожимы его дела. Поэтому в мире совершается вечный круговорот жизни, вечное изменение форм существования: всякое действие (Карма) по закону причинности (дама) ведет к новым формам бытия (санкарам), к новым возрождениям и перевоплощениям (сансаре).
- А в чем цель жизни джайнита?
- Освободить душу от телесной формы и Кармы. Это возможно только подавив в себе окончательно запросы телесной природы  и сознания.  Возвысившись над нею, человек может достигнуть нирваны.
- Что такое нирвана?
- Нирвана – полное и окончательное разрешение от уз телесности.
Несмотря на очень хорошее образование, понять всю религиозную основу джайнизма мне было трудновато. Я понимала, что многое Раджив замалчивает, облегчая понятие сложной системы мировоззрений.
- Раджив, а ты сам кто? – решила спросить его я.
- Я буддист.
- А…
- Да, буддизм близок к джайнизму.
- А в чем законы буддизма?
- В Четырех Благородных истинах. 
Я недоуменно посмотрела на него. Раджив продолжал:
- Первая Благородная истина – это истина о духкха или страдании. Потому что весь мир страдание. Рождение – страдание, болезнь – страдание, смерть – страдание. Соединение с неприятным – страдание, разлука с приятным – страдание.
  Вторая Благородная истина – это истина о причинах страдания. Ибо в основе жизни – влечение к приятному и отвращение к неприятному, основанные на непонимании того, что суть бытия есть страдание. Влечение порождает страдание, если бы не было влечения и жажды жизни, не было бы и страдания, но этой жаждой пронизана вся природа. Все живое подлежит Карме.
- А во что человек может превратиться?
- Кроме человека в божество (дэва),  воинственного тирана (асура), животного, голодного духа (преты) и обитателя ада.
Третья Благородная истина состоит в прекращении страдания, то есть нирване. Четвертая Благородная истина гласит, как достигнуть нирваны, то есть на Благородный Восьмеричный путь. Он разделяется на три большие этапа:
Этап мудрости, который делится на 2 ступени: правильное воззрение и правильная решимость.
Этап нравственности, имеющий 3 ступени: правильная речь, правильное поведение и правильный образ жизни.
Этап сосредоточения, заключающий в себе правильное усердие, правильное памятование, правильное сосредоточение…
Раджив хотел продолжить, но я остановила его – урока о религиях Индии мне на всю оставшуюся жизнь хватило.
К вечеру мы достигли храма.
- Где она может быть? – спросил Джек матроса.
- Скорее всего, в саду.
Мы залезли на высокую стену. В саду было уже тихо. Я огляделась. В дальнем углу сада я увидела женскую фигуру в ослепительно-белом сари. Она сидела в позе лотоса со свечой на голове.
- Она занимается йогой. – шепотом заметил Раджив. – Именно благодаря ей можно достичь правильного усердия.
Мы подошли к ней.
- Дэви. – тихо позвала я ее.
Она не шевелилась.
- Дэви! – громче крикнула я, отчего в сад заглянул мужчина в такой же белой одежде.
- Н-да, словно в обмороке. – заметил Барбосса.
- Бесполезно что-либо делать. Ее душа где-то витает, и если ее раньше времени вывести из транса, она может не успеть вернуться. 
Джек посмотрел на него своим взглядом, означавшим: «Bambino!», и спрыгнул вниз. Бесцеремонно подойдя к Дэв, он с силой тряхнул ее за плечо. 
- Джани! – позвал он ее. – Джани!
Девушка вздрогнула и подняла голову, отчего на траву упала свеча.
- Мисс Джани, вы забыли свои прямые обязанности! – серьезно заговорил он. – Вместо того, чтобы опекать и сторожить нашего очень старого знакомого старпома  Гектора, вы позволяете себе заниматься неизвестно чем! Назначаю вам в наказание 3 ночные вахты вне очереди!
- Джек, я никогда не смогу освободиться от Кармы! – с тоской заговорила она. Я не могла узнать ее голос, он стал тусклым, безжизненным. – Мне придется вновь и вновь перерождаться для новой жизни!
- Когда ты сидела в тюрьмах и инквизиторских, этот вопрос тебя как-то мало интересовал. – он взял ее за плечи и посмотрел ей в глаза. – А, по-моему, это не так уж и плохо – стать как бессмертным, как Дэйви Джонс (правда, от его бороды я не в восторге).
- Ничего ты не понимаешь! – разочарованно сказала Дэв и громко разрыдалась, так что пришлось Джеку закрыть ей рот рукой.
- Как хорошо-то! – он завернул ей лицо в свободный конец - Как хорошо-то! – он завернул ей лицо в свободный конец сари, и устало проронил. – Истерика, залегай тебя кальмар. – Послушай, Джани, - сказал Джек минут через пять, - мы тут не в Ост-Индской тюрьме у Бекетта в гостях. Попрошу, цыпа, подняться и пойти в Ченнай.
- Нет, нет, Джек. – покачала головой цыганка.
- Ни нет, а да! – он, не тратя времени на пустые разговоры, перебросил ее через плечо и перелез через стену.
- Почему ты все время называешь ее Джани? – удивленно спросила я, пока мы пытались убраться оттуда подальше.
- Когда она впервые, на мою голову, оказалась на борту «Черной Жемчужины», ее звали Джани.* Это только потом ее все стали метко наименовать  Дэв.
К полудню мы оказались в предместьях Ченная. К тому времени сформировалось три блока: наш блок, куда входили Маркизы Аль-Фашшар и Бекий (точнее их заместители за смертью их самих), блок Хьюго Харви уже без Джека Воробья, но  с  заместителем Диего Риверо, а также блок братьев Фэнь с Вали Айдаром и Матиашем. 
Оставив союзников на главной площади, я отправилась к себе на корабль. Там все было на редкость спокойно. Тирсо уже совсем оправился от раны.
Придя в свою каюту, я с удовольствием растянулась на своей постели и заснула, забыв об опасностях и пиратах. Мне снилась далекая Англия, мои детские друзья, море, Порт-Роял, Мадагаскар, Коморские острова…
Наутро меня поднял дико визжавший Ингленд, дерущийся с Катлером с криками: «Долой Ост-Индскую компанию! Лорда Бекетта на корм акулам!»
Когда я вышла на палубу, там царило оживление.
- Что случилось? – спросила я Йозефа.
- Тирсо хочет отомстить Дэв. – смиренно сказал он.
- Что?! – я подскочила. Нужно было срочно действовать. – Гарри, - крикнула я нашему юнге, -  беги к английской части города. Там найдешь притон «Красный Лотос», в нем – двух англичан, один в большой шляпе и с непременным яблоком в руках, другой – что-то среднее между цыганом и турком, его все время будто качает морская волна. Скажешь, свистать всех наверх, джайниский храм. Понял?
Юнгу как ветром сдуло. Между тем Гарсиа собирал людей:
- С нами пойдут Зяблик, Камбала, Энни, Матиас, Ямамбо, Ральф, Джон и Хосе. Остальные ждут здесь.
Мы сошли на берег. Я мечтала только об одном, чтобы Гарри успел предупредить Барбоссу и Джека. Хотя они могли уже и подраться. Ну, зачем им один корабль? Разве нельзя найти какой-нибудь другой повод недолюбливать друг друга.
Наконец мы оказались перед домом Дэв.
_____________________________
* Милая (-ый)  или госпожа (сударыня)

Тут начался своеобразный допрос Дэв.
- Pourqoi nous sommes des freres? – спросил старейшина.
- Puisque ne trouverez chez nous ni le Ciel, ni l`Enfer, ni religion, ni nation.
- Pourqoi mendiants et brigands dansent la meme dance?
- Puisque nous sommes tous des gibiers de potence.
- Pourqoi voleus et tueurs boivent au meme calise?
- Puisque nous sommes tous des repris de justice.
- Pourqoi nous sommes des freres?
- Puisque le sang et le vin ont la meme couleur. – она обернулась ко всем. -  Nos oripeaux pour drapeaux!*
- Nos oripeaux pour drapeaux! – откликнулась ей многотысячная толпа.
Люди запели, музыка заиграла с новой силой, в курильницы подбросили ароматической смолы.
Я взяла корону и под общее ликование надела ее на голову нового Короля Кали Дэв…
Празднования шли третий день. Мы сидели в том же буддистском храме, ставшем теперь не просто Дворцом Маркиза, а Дворцом Короля.
Напротив Будды сидела на возвышении Дэв, окруженная благовониями, вся в цветах, рядом с ней по левую руку сидел Барбосса, по правую ваша покорная слуга, рядом со мной расположился Раганза.
Дэв не веселили ни танцовщицы, ни песни, ни цыгане-акробаты. Она даже не снимала своего черного сари. Все попытки Раганзы ее рассмешить кончились неудачей.
- Грустишь о Джеке? – спросила я как можно тише.
Мой голос вывел ее из глубокой задумчивости.
- Ты угадала, канарейка. Кстати, я обещала тебе, что если выживу, ты получишь любую область. Что тебе больше по вкусу: Перу, Карибы, Кастилия, север Африки или Кейптаун?
Я задумалась.
- Можешь занять место Джека, оно ведь пустует. – добавил Барбосса.
Выбор был трудным. Мне нравился юг Африки, но там куча диких племен негров, которыми придется торговать (а для этого нужно с ними воевать), хороши были провинции Перу, но там Анды у самого берега, север Африки меня не привлекал, там очень много мавров, хотя торговля более оживленная, кастильскую землю я уже видеть не могла. Карибы, впрочем тоже недурны, но там Ост-Индская компания… А хотя там красиво, и климат прекрасный…
- Мне по вкусу Карибы. – решила я.
- В каком качестве – земли или воды? – спросил капитан «Жемчужины».
- В качестве воды.
- Тогда Маркизом (тебе в помощь) назначу Вейдомеса. – сказала Дэв и поднялась со своего места. – Мешкать вам нельзя, а то придется еще бороться за собственные земли. Барбосса, - обратилась к нему Королева, - проводишь Баронессу Карибскую до ее законных владений, ты ведь там часто бывал. Кстати, а какое у тебя будет песо?
Я вынула из рубашки маленькую морскую звезду.
- Подарок Киприды. – усмехнулась Дэв, выходя из Дворца.
Было уже темно, моросил мелкий дождь. Мы с Дэв шли впереди, Барбосса, Раганза и Вейдомес сзади.   
- Дэви, - нерешительно сказала я.
- Знаю, знаю о чем ты хочешь сказать. Знаешь, до того как решила пойти на встречу с Хью, я не знала, буду ли бороться за королевский титул. Но после всего, что произошло… мне стало абсолютно все равно: умру я через день, или через пять-шесть лет. Круг сансары мне не прервать в этом воплощении, покоя не будет… Мне даже хочется быстрее освободиться от этой оболочки и начать жизнь заново. Я прекрасно знала, что таит в себе звание Королевы, поэтому его и выбрала.
- Скажи, Дэви, зачем ты все время помогала мне, даже когда мы были врагами? – решилась задать ей вопрос, долго мучивший меня.
Она на секунду остановилась:
- Тогда… на площади… Когда ты посмотрела на меня, хитану, отверженную, в твоих глазах светилось сострадание…
От голоса, которым она сказала это, у меня защемило сердце. Я хотела ей сказать…
Но тут нас нагнали мужчины.
- Ваше Величество, - сказал Ванес, - я искренне прошу вас дать мне в удел Перу.
- С какого это галса? – немного надменно спросила Дэв.
- На Карибах меня и так уже ищут лет девять, а в Перу солнце, горы,  растения, ламы, в конце концов…
-Охи фило**, мне нужно твое присутствие на островах. Кто-то должен оказывать поддержку Энните Кучилло.
- Дэв… - вступился Раганза.
- А тебя я вообще не спрашиваю. – отрезала Королева. – Пока Ванес я не могу тебе предложить что-нибудь другое.
- Что с вами? – неожиданно спросил Раганза капитана «Жемчужины».

Барбосса сначала изумленно смотрел через мое плечо, а потом громко захохотал.
Я и Дэв оглянулись. Лодки, на которых мы приплыли три дня назад, стояли у берега, «Буревестник» был на месте, «Черной Жемчужины» не было.
Наша реакция была примерно такой же, как и у капитана.
- Джек Воробей! – еле выговорили мы сквозь слезы, ибо никто иной не смог так нагло реквизировать корабль вместе со всей командой.
- Похоже, канарейка, тебе придется отказаться от идеи стать карибской Баронессой. – заметила Дэв.
- Тогда стану карибской Маркизой. – ответила я.
- А мне Перу. – подхватил Вейдомес.
- Придется отдать тебе твое несчастное Перу. – снисходительно сказала Дэв.
- Капитан Энн, мне придется плыть на вашем корабле, за временным неимением своего. – обратился ко мне Барбосса.
- А ты, Дэв? – спросила я.
Она печально улыбнулась:
- Нет, Эннита. Я остаюсь здесь.
- Я отвечаю за ее сохранность. – заверил Раганза.
- Adios! – крикнула я с отчалившей от берега лодки.
Мы поднялись на борт шхуны.
- Палундра! Свистать всех наверх! Поднять якорь, ставить паруса, укрепить стапена, дикель-шкот травить, лево на борт! Шевелитесь, каракатицы полосатые! – отдала я приказ, по привычке встав на капитанский мостик.
Паруса развернулись белыми крыльями на фоне алеющего неба. Дождь прекратился.
- Полный вперед! - я оглянулась.
На берегу стояла Дэв и махала нам рукой. Как-то странно, по-волшебному, стояла она между лиан и пальм в черном сари и белых лотосах. Наверно, так должна была выглядеть жена Сивы, Кали, черная снаружи и добрая внутри.
« Неужели мы больше никогда не увидимся?» - промелькнуло в моей голове.
Долго стояла она в лучах восходящего солнца, пока совсем не исчезла в дымке горизонта…

_________________________________
* - Почему мы все братья?
  - Потому что у нас нет ни Неба, ни ада, ни религии, ни национальности.
  - Почему нищие и разбойники танцуют один танец?
  - Потому что по нам всем плачет виселица.
  - Почему воры и убийцы пьют из одной чаши?
  - Потому что мы все отведали тюрьмы.
  - Почему мы все братья?
  - Потому что кровь и вино одного цвета. Наши лохмотья – наши знамена!
** Нет, друг

Я выбежала из камеры. В самом конце длинного коридора стоял солдат.
-Le sang et le vin a la meme couleur. – тихо сказала я.
- Nos oripeaux pour drapeaux. – закончил солдат.
- Сказали бы вы мне сразу, что вы Маркиза, и давно я бы нашел средство вас отсюда вытащить. – говорил он мне, пока мы спускались по лестнице.
- Все к лучшему. – у меня не было настроения делать ему выволочку.
На дворе меня уже ждали. В наступившей темноте отличить мою капну волос от цыганки было практически невозможно.
- Дэв!  Как же можно оставлять нас на такое долгое время! – подошел один солдат и развязно облокотился на меня.
- Не думаю, что прошло много времени, мальчики. – сказала я, пытаясь подражать разговору цыганки.
- Нам так скучно тут. – сказал он плаксивым голосом.
Я с отвращением отвернулась: от него за семь миль разило виски.
- Что же ваш дурень-шеф не позаботиться о веселье?
-  У Катлера только свадьба на уме!
- Он что…того…совсем в ущербе по головной части?
- Похоже на то.
- А кто его невеста?
- Какая-то Сара Редфорд, дочь герцога Редфорда. Мне лично кажется Дэв, что он женится не на ней, а на ее приданом. За ней 200 тысяч фунтов стерлингов. Она должна приехать в ближайшие дни.
- А что, в Лондоне всем так надо было повенчаться, что на лорда и его невесту церквей не хватило?
- Нет. Просто так захотел сам Бекетт.
Тут к нам подошли еще несколько солдат.
- Джеймс, не будь скотиной, пусть твоя красотка станцует нам ромалис.
Я растерянно оглянулась по сторонам. Рядом со мной стояли около дюжины солдат, еще сорок сидело по периметру двора. Вдалеке я заметила  взгляд Дэв. Ее вели на допрос, но она остановилась, ожидая моего танца.
- Холей! – громко крикнула я и прыгнула на бочку.
Расстояние 2 футов было маловато для ромалиса, но выбирать не приходилось. Поднявшись на кончиках пальцев и закинув руки за голову, я сделала первые па.
Никогда не думала, что танцевать, стоя на бочке в окружении полутрезвых солдат в колеблющемся свете окон, будет так весело. Меня заразил ритм ромалиса, его скорость, огонь, азарт. В такт моим движением раздавались хлопки солдат, где-то даже раздобыли гитару. Поднялся шум, побежали за выпивкой, я была в центре внимания.
Вдруг к нашей веселой кампании подъехала карета. Из нее вышли две девушки, молодой офицер и старая дама – скорее всего их компаньонка. Они некоторое время смотрели на меня, потом офицер подозвал меня к себе. Разгоряченная я подлетела к нему:
- Что угодно, сеньору?
- Ты хорошо танцуешь, птичка. – с улыбкой сказал он. – Держи соверен.
- Фи, Чарльз, - сказала первая девица, скорчив гримасу, словно к ней поднесли что-то очень противное, - как может тебе это нравиться?!
- У нее юбка короче приличного! - подхватила вторая. - Милочка, вас можно в ней принять за уличную девку из кабака.
- Бедняжка не знает, что носить рубашку наверх, да еще так оголять плечи уже не в моде.
- Да и плечи могут обгореть!
- Увы, ваш совет пропал даром, Мелори: ее кожа покрыта толстым слоем загара. Уверяю, моя дорогуша, он сойдет с вас не раньше, чем через полгода.
- Нельзя носить такие украшения. – добавила дама. – Вы увешаны, как языческий идол.
- В таком виде она похожа на мавританку!
Меня душила ярость. Они разбирали каждую деталь моего платья, с наслаждением высказывая свое мнение и давая всевозможные советы. Это были типичные провинциальные аристократки, нахваленные многочисленными родственниками за призрачную красоту и такой же призрачный ум, все состояние отца которых ушло на то, чтобы отправить дочурок обучаться хорошим манерам в лондонский пансион. Но, увы, две очень сомнительные потомственные дворянки не оправдали возложенных на них надежд: одна выросла трехметровой каланчой, другая оказалась рыжее моего Йозефа, притом еще чрезмерно худой. Их наверняка выставили из пансиона на третий год их учебы: первую за неуспевание и дерзкий язык, другую за то, что в припадке злости отрезала роскошные волосы самой красивой девочке. Однако сестер все же приняли в какой-нибудь пансион Йоркшира или Ньюпорта. Домой они приехали победоносно: никто из выросших здесь не имел возможности обучаться в Англии. Многочисленные родственники заклеймили позором несчастных учителей сестер, не смогших разглядеть в них большие задатки, лондонских молодых джентльменов, не сумевших увидеть их никем не оцененной красоты.  Но старшей очень скоро стукнуло 25, младшей 23, и им пришлось подыскивать жениха. После долгих поисков, из-под земли (в прямом смысле этого слова) достали этого несчастного офицера, который был готов жениться на любом предмете, одушевленном или неодушевленном, лишь бы это имело хотя бы 500 футов стерлингов приданого.
- Слушайте меня внимательно, милочка, - высокомерно сказала дама под тихий смех двух девиц, - если вы еще раз появитесь здесь, то, даю слово, вас выгонят отсюда, как дешевую куртизанку. Вы поняли?
Я хотела ответить им пару слов на известную тему, как вдруг окно кабинета Бекетта открылось, и из него вывалился черный ком.
Две доморощенные аристократки завизжали, дама упала в обморок. Мешкать было нечего. Выхватив пистолет из-за пояса, я побежала к Дэв.
На дворе поднялся настоящий цирк. Один, не разобрав в чем дело, выстрелил из пушки, где-то закричали: «Пираты!», прямо перед каретой «аристократок» со стены упал бочонок с порохом.
- Ну что ж, Энни, будем действовать, как наш Джек Воробей. – сказала она мне, увидев рычаг ворот.
Крепко обхватив друг друга, мы напомнили для особо забывчивых зрителей, как перебирался через высокие препятствия капитан Джек Воробей при помощи каната от рычага ворот и острого ножа. Я высоко оценила любовь Джека к экстриму, особенно когда перелетела через стену и, по закону Ньютона о Всемирном тяготении, направилась вниз. Хвала небесам, что мы приземлились на настил прилавка с пряностями.
- Бежим! – крикнула Дэв, только мы вновь оказались на твердой земле (я уже не надеялась на то, что мои ноги окажутся целыми).
Я была неплохая бегунья, но цыганка, к моему удивлению, бежала гораздо быстрей и без особых усилий.
- Было, знаешь ли, время и места для обучения бегу на очень дальние дистанции. – ответила она на ходу на мой невысказанный вопрос.
- Пока не поймают?
- Именно, канарейка, именно.
Мы мчались по сонным улицам Порт-Рояла под бледным мерцанием луны.… За нами, в эскорте, неслось не менее 15 пеших и 20 конных гвардейцев… Кругом кричали: «Держи преступницу! Сто песо за преступницу!»
«Интересно, - подумала я, - именование преступницы одно на двоих по жребию?»
Порой нас совсем настигали, но мы находили все новые и новые извороты.
- Правда прекрасные ощущения? – крикнула мне Дэв воодушевленно.
- Не то слово!  - я не разделяла восхищения цыганки…
Мы медленно шли по побережью восточной стороны города. Там царили нетронутые тропики. До рассвета было еще далеко.
Мы благополучно оторвались от преследования. С одной маленькой поправкой: нам негде было ночевать.
- Не поверишь, но мне досмерти надоел Ченнай. – рассказывала цыганка. – Оставаться на одном месте более двух месяцев для меня смерти подобно. А я просидела 4!
- Как же это произошло?
- Однажды утром я почувствовала себя, как тигр в клетке и решила вырваться на волю. Воля для меня все: жизнь, смерть, любовь, слава, счастье, горе, будущее и прошедшее. Я оставила Раганзу за главного и сбежала.
- В стиле Джека Воробья.
- Именно.
Меня мучил один вопрос, но я не решалась его задать. Казалось, Дэв поняла это:
- Говори, не бойся. Я не кусаюсь…. обычно.
Я набралась наглости:
- Дэви, а ты, правда, ведьма?
Она задумалась.
- Не знаю, Энни, не знаю.
- Ну, ты можешь сделать что-нибудь из ряда вон выходящее?
- Пожалуй, я покажу тебе один фокус. – после некоторого раздумья сказала она. -  Но это так просто.
Дэв опередила меня и пошла по берегу. Я с недоумением смотрела на нее. Цыганка оглянулась.
- И? – с нетерпением спросила я.
- А ты ничего не замечаешь? – усмехнулась она. – Оглянись.
Я посмотрела назад. За нами на песке шла длинная полоса следов…
Стоп!...За мной шла только одна полоса!
Я быстро посмотрела под ноги Дэв. Следов не было! От неожиданности я вскрикнула.
Цыганка рассмеялась.
- Не бойся, это не волшебство.
- Но как ты это делаешь?
- Просто вхожу в глубокий транс и все. Каждый, хоть чего-то добившийся в йоге может сделать и не такое.
- А что еще ты можешь?
- Бахи - предсказать судьбу по чертам лица и руки, загипнотизировать человека (к слову я так и поступила сейчас с Бекеттом), вызвать галлюцинации на яву, делать различные трюки, например, поджечь воду и выпить ее, вылечить безнадежно больного…. Кстати, это правда, что у тебя обитается некто Йозеф Битман?
- Да, а что?
- Я у него научилась врачеванию.
- Вы знакомы?!! - моему удивлению не было предела.
- Да и давно. Я сидела в одной камере с Вейдомесом и этим лекарем. Для него тюрьма была во спасение.
- Тюрьма во спасение?!!
- Понимаешь, его, как верного сына Сиона и лекаря, хотели позвать на вечерний чай ярые последователи Торквемады. Поэтому он счел за благо сам себя обворовать и сесть за кражу всего имущества своей лавки. Нас и клеймили вместе…. Да, кстати, какой у тебя план насчет этой эрани, невесты губернатора?

Мэриан Тейлор оказалась женщиной 26 лет, которая, несмотря на свой возраст, была уже третий раз замужем. Дядя Джорж был прав насчет ее внешности. Это была смугленькая маленькая леди с мягким южным выговором, в прелестном серо-голубом платье и великолепных украшениях (памяти о бывших и ныне уже почивших мужьях.) Она мило картавила, трещала без умолку обо всем и ни о чем, и грациозно разливала по йоркширским чашкам душистый чай.
Мне срочно было сшито платье парижского покроя из атласа песочного цвета. К нему я (по настойчивым указаниям Дэв) надела подвеску из белого карнеола. «Карнеол, – взволнованно приговаривала цыганка, оглядывая меня, - не только камень любви, но и камень красноречия».
Общество, собравшееся в ее гостиной, было представлено в виде Хелены О`Хара, Мэрилин и Гарольда Гоу, сестер Эллис и Хизер Линч, мистера Арчи Ллойда и небезызвестных господам пиратам Мелори и Глории Стоу с офицером кавалерийского полка Чарльзом Гринвудом.. Самой последней явилась наша звезда – Сара Редфорд с мадам Шарлотой Пакстон. Нас представили друг другу. Сара мило пролепетала о том, как ей приятна эта встреча, что она надеется на дальнейшую дружбу между нами. В ответ я сказала, что много о ней наслышана и, наконец, имею счастье быть лично с ней знакомой.
Ровно в пять мы сели за чаепитие.
- Что нового в Лондоне? – несмело спросила хозяйка дома.
- Не очень много. Леди Червэк вышла замуж за лорда Кейси, сэр Мэтью Драйвер проигрался в карты, и теперь ему грозит долговая тюрьма. Графиня Норвуд где-то приобрела прелестное создание – арабку не более 3 футов ростом. Баронесса Макинтайр отдала свою дочь в только что открытую протестантскую школу.
- А вы, если позволите, где обучались?
- Пансион Сент-Виктория. -   улыбнулась Сара.
- Не понимаю, как можно обучаться в Лондоне! – всплеснула руками Глория. – Протестантские учебные заведения абсолютно потеряли религиозность. (Они с сестрой были хоть и пуританки, но все же позволяли выпады в сторону более удачливых воспитанниц, хотя и без причины)
- Не говоря об этих иезуитах. – добавила ее сестра.
- Вы не правы, Мелори. – сказала я. – Иезуитское воспитание гораздо строже и не в пример религиознее, чем вы говорите.
- А где ВЫ обучались? – спросила Сара.
- В пансионе Сен-Жевьен. – с легким оттенком затаенного торжества сказала я и добавила. – Это в Париже.
Это был один из самых престижных пансионов Старого Света. На мгновение все застыли от изумления.
- Моя кузина тоже училась в этом заведении. – выдохнула Хелена.
- Вы о ней не рассказывали! – весело подхватил сэр Ллойд.
- О, она дочь моей сестры, ее зовут Элспет. Она тоже училась в пансионе Сен-Жевьен. Это стоило немного дешевле – мы ведь с сестрой из Франции. – немного сконфуженно договорила Хелена.
- А где она сейчас? – спросила Хизер Линч.
- Очень далеко. В Индии с мужем. Он военный.
- Вы не считаете, мисс Мэгделин, - спросила мадам Пакстон, готовясь нанести мне сокрушительный вопрос, - что индийские племена абсолютно чужды цивилизации, так сказать, полные дикари?
- Pas du tout, madam. – парировала я и элегантно выдала всю информацию об Индии и ее развитии.
Дядя Джорж сидел обескураженный моими ответами и явно не знал, радоваться ему моей удаче или искренне сожалеть.
Теперь мне стало казаться, что все эти наивные представления Дэв о магической силе камней были не безосновательными. Никогда ранее за собой я не замечала такой ясности и легкости мысли, изящности речи. Окружающие были поражены моим ответом, не меньше меня, и на мгновение забыли о существовании Сары и ее 200 тысяч приданного.
Домой я пришла окрыленная.
- Никогда еще я не была так довольна собой! – громко крикнула я и с разбега прыгнула на постель.
- Рано радуешься, канарейка. – донеслось из дальнего угла комнаты.
- Дэви?
- Катлер подписал указ о повешении твоих людей. – цыганка выпустила кольцо дыма и вышла из темноты.
- Когда это будет? – еле выговорила я упавшим голосом.
- В день бракосочетания лорда и эрани. Сначала их демонстративно повесят рано утром, затем к полудню произойдет бракосочетание, за ним будет бал до неопределенного времени на ближайшие дней 7.
- Когда свадьба? – я безжизненно повесила голову.
- Через 5 дней.
- В мой день рождения… - тихо вырвалось у меня.
- Что-что?
- Ничего. – я поднялась с места. – Мы освободим их, Дэви, клянусь «Буревестником»!
- Ты мне нравишься! – рассмеялась цыганка и прищелкнула пальцами. 
На следующий вечер был назначен бал по поводу приезда невесты сэра Бекетта.
Рано утром над моим ухом прогремело:
- Свистать всех наверх!
- Дэви,  - сказала я, стараясь сдержать крепкие фразы насчет ее появления, - у меня к тебе только один вопрос – как ты проникла в комнату, если все двери и окна наглухо закрыты?
- Сложно объяснить. Дела плохи.
- Что случилось? Порт-Роял в наших руках?- меня удивила такая фраза Дэв, она никогда так не говорила.
- Если бы! – цыганка села на край кровати. – Джек в тюрьме.
- Что?!
- Его поймали полчаса назад. Нам нужно очень много денег, чтобы вытащить Воробья оттуда.
- Но ведь говорят, что у него с Бекеттом есть деловые соглашения.
- Не знаю, может это новые идеи капитана по душу Барбоссы, во всяком случае, его хотят повесить в день свадьбы лорда.
- Час от часу не легче! – буркнула я и стала одеваться. – А зачем вообще его оттуда вынимать? По-моему, в прошлый раз ты была готова собственноручно отправить его кормить рыб.
- Это только для твоего, канарейка, блага. Лучше Джек Воробей, чем какой-нибудь второй Дэйви Джонс. Я не права?
- Что-то больно ты заботишься обо мне.…А как это произошло?
- Ну, я стояла у казарм…
«Как обычно!» - пронеслось у меня в голове.
-…. и разговорилась с одним раком…
«Дэв, тебя не изменят ни жизнь, ни – увы! – смерть…»
-…тут к нам подошли несколько офицеров сильно навеселе. Один мне наскучил, ну и я расписала ему щеки под шебеку.
«В твоем репертуаре»
- …Поднялась тревога. Меня окружили. Тут с неба свалился  Джек, его схватили. Вот и все. Холей, канарейка, ты меня слышишь?
Я стояла у зеркала и обдумывала весьма интересную комбинацию:
- Дэви, мне вновь нужны твои паранормальные возможности…
- Хорошо, я попробую узнать. – ответила она на мой недосказанный вопрос.
Я достала ей из верхнего ящика секретера карты и спустилась вниз.
- Доброе утро, мисс Мэгделин. Рано вы поднялись – сказал Гарри, наш камердинер.
- Доброе утро, Гарри. Сколько времени?
- Без четверти 9.
- Сэр Джорж уже встал?
- Давно. Он уже уехал.
- Уехал? Куда?
- Его пригласил сэр Рональд Тейлор. Они помогают в подготовке к свадьбе. Он просил передать, что не хотел вас будить и будет дома не раньше вечернего кофе.
Я кивнула головой и почти опрометью кинулась в свою комнату.
- Дэви, собирайся!
Цыганка сидела на полу, поджав под себя ноги, и внимательно раскладывала карты. Впервые я заставала ее за этим занятием.
- Зачем? – не поднимая головы, спросила она.
- Мы должны охватить расстояние от Порт-Антонио туда и обратно за 12 часов.
- Причем здесь я?
У меня мирный характер, но не до такой же степени.
- Касатка, - вкрадчивым голосом начала я, - если ты сейчас не встанешь на свои весла, клянусь Эвплоей, твоим иллюминаторам не жить!
- Незачем так волноваться. – парировала она. – Смотри, что выходит.
Я глянула ей через плечо.
- Я, как ты и просила, раскинула на нее карты. Вот она, пиковая дама. Вот бубновый король, твое солнце ост-индийское (я еле сдержала комментарии). А между ними, ходит валет крестовый да дама бубновая. Смотри, - она показала на карты, - везде поперек них стоят.
- То есть, ты хочешь сказать…
- Дама бубен – это ты, но ума не приложу, кто тебе составляет пару. Есть кто-то, кому этот брак как осколок в сердце.
- Почему осколок?
- Вынуть нельзя – умереть можно, и оставить – боль нестерпимая. Кстати, - она хитро усмехнулась, - бахи?
Я подала ей руку. Она пристально стала вглядываться в нее.
- Холей, Эннита, все вижу. Ты сама – осколок в сердце. И характер у тебя вольный, как у чайки. Поэтому много боли причинишь тем, кого полюбишь…. Жизнь будет твоя нелегка, но интересна. Ты выбрала непростой путь, и за это ты многое потеряешь из того, что дорого твоему сердцу…. Зато многое увидишь, многое узнаешь и до самой старости доживешь….
- А теперь я погадаю. – сказала я и взяла ее руку. Прожив в Порт-Антонио 5 месяцев, я сносно научилась гадать по руке.
- Жизнь твоя бурная, что ураганы в Тихом океане….- начала я, осматривая прерывающуюся, обрывчатую, запутанную линию жизни. – Часто будешь танцевать со смертью ромалис. Умрешь ты не своей смертью и довольно рано…. Холей, сколько у тебя будет романов! Для подсчета мне потребуется неделя, не меньше. Хотя… - я быстро окинула ее взглядом. – Любить ты можешь только одного человека…. Ты его уже любишь…. Но вам не судьба быть вместе долго.
- Знаю. – ответила Дэв, отводя глаза. – Мне уже говорила это старая Дороте. Правда, старая лильипенди посчитала, что это Диего. Совсем она тогда разучилась бахи…. Кстати, по-моему, мы собирались до Порт-Антонио за 6 часов?

Афродита Эвплоя была на моей стороне, это заметила даже Дэв. Наш слабомощный ялик, который еще лет 20 назад мечтал быть похороненным, но  так и не осуществивший своего желания, доставил нас до моей резиденции менее, чем за 5 часов.
В порту меня тут же встретил Катлер.
- Похож. – односложно заметила цыганка, осмотрев лемура.
Я быстро направилась к своему Дворцу. Мне было приятно сознавать себя хозяйкой этих владений и вести свою подругу по кварталам Королевства.
В одном из примечательнейших притонов Порта-Антонио я раздобыла Моко, бывшего невольника с плантаций, а ныне моего «управляющего».
- Не ждал. – выдохнул он, увидев меня на пороге веселого заведения. Его хмель, как рукой сняло.
- Значит так, - деловым тоном начала я, небрежно раскидываясь на предмете, оптимистично называемом нами «стулом», - пошли человека на Тортугу. Пусть выяснит, когда в последний раз причаливал «Буревестник» и «Черная Жемчужина». Потом пусть найдет Боба и возьмет у него взаймы несколько дюжин людей. Если что, скажет: «должок». Следующее:  мне нужен на послезавтра  тройной набор людей, вооруженных до зубов, настоящих барракуд. Я не смогу лично контролировать предстоящую операцию в Порто-Белло, так что пусть меня заменит Кристоф, а Доредаса заверь, что все мои обещания будут выполнены… - и я добавила тоном, давно знакомым Моко. – в свое время…. Человек  от Амара уже прибыл?
- Да.
- Отдай ему часть товара Гордона. Даю добро…. Я сейчас по делам. Через несколько часов вернусь. И только попробуй! – грозно закончила я и мы с Дэв вышли.   
- Эннита, не могу взять в толк, зачем тебе Йозеф? – говорила Дэв, догоняя меня на повороте. – Он – мирный служитель Асклепия, как он сам себя называет. Ничего противозаконного ему и приснится не может…
- Ну да, если не считать, что он 4 раза сидел в тюрьмах от Гибралтара до Иерусалима. И крайне близкое знакомство с такими личностями, как ты и Джек Воробей…. Думаю, комментарии излишни.
- Эннита, не зарывайся! Я все-таки еще не совсем забыла свою жизнь в Кадисе. Стоит напомнить вечер, когда ты исполняла почетную роль фейерверка?
- Йозеф – мой секретарь и советник. Без него мне скучно.
- Единственное, что могу сказать: он женат.
- Я не в том смысле.
Битман проживал по адресу приморского больничного лазарета. Там он мирно лечил (и нередко залечивал!) людей, мешал подозрительного вида микстуры и прилежно помогал в моей нелегкой жизни своими советами.
К нему я пришла одна (на одном из поворотов Дэв просто исчезла). В пятиминутный промежуток времени я успела растолковать Йозефу смысл предстоящего предприятия, поругаться, чуть не убить его стулом, помириться, найти компромисс и, наконец, выйти из потертого домика лазарета.
Когда мы оказались на улице, там собралась (когда только успела!) огромная толпа.
В ее центре, в окружении цыганок Порта-Антонио, танцевала Дэв. Их было человек 12, не больше, но сколько от них было шуму! Мне поначалу даже показалось, что началось стихийное бедствие. Громче всех пела и красивее всех танцевала, естественно, Дэв. Ее долго дремавший темперамент и накопившиеся эмоции нашли выход в зажигательном ромалисе.  Темп танца захватил меня…
Тут она поймала мой взгляд… Цыганка поняла меня без слов… Она выхватила меня из толпы и стала «подогревать» собравшихся на площади горожан и солдат. Уже раз попробовавшая огонь ромалиса, я дала волю эмоциям. Публика была в восторге и по окончании танца прилично опустошила свои кошельки.
- Йозеф, друг мой, сколько же времени я тебя не видела! – сказала цыганка, увидев лекаря.
- Я бы многое отдал, чтобы вообще тебя больше не видеть! – тихо пробурчал он себе под нос.
- Взаимно. – парировала Дэв из-за спины, направляясь к гавани.
- Значит так, - говорила я Дэв, стоя на корме корабля, - «Буревестник» уже имеет другого хозяина. Нам нужно его выкупить. 
- И что он тебе дался? – недовольно проворчала цыганка, оглядывая ванты.
- Предоставь об этом судить мне. Потом, наш нужен еще один корабль под «Черную Жемчужину».
- Не проще дать весть Барбоссе?
- Да, и присовокупить в постскриптуме,  что он нам нужен, чтобы вытащить моих людей и Джека, от которого, по слухам, он еле-еле избавился.
Дэв пожала плечами и, резко повернувшись, подошла к отдыхавшим матросам. Завязался оживленный разговор.
- Все, провала птичка. – вздохнул за моей спиной Йозеф.
- Ты о чем? – спросила я.
- Видишь того, что справа… он уже серьезно увяз в ее сетях. Эх, люди абсолютно не меняются.
- Что, со многими она проделывала то же?
- С очень многими.
- Например?
Йозеф на мгновение задумался:
- Из тебе лично известных – это Ванес.
Я подскочила на месте:
- Что?!
- Ты не знала? – в свою очередь удивился он. – Он очень серьезно тогда попался на ее крючок. Мы сидели в марсельской тюрьме в одной камере с Вейдомесом. Однажды, из-за слишком плотной заселенности здания, к нам подкинули эту хитану. В 2 дня она окрутила грека и заставила его устроить нам побег.
- И что?
- Что-что…Через неделю ее Гасконский Маркиз отправил ее в Севилью. А еще через день она его бросила ради Тирсо.
- И что Ванес?
- Ничего. Пытался ее вернуть, покончить жизнь самоубийством, а под конец просто стал ее верным слугой, которым она помыкала, как хотела.
Моя спина чуть-чуть похолодела. Она дала ему задание охранять меня, она зло подшучивала над ним в Ченнае, она же без колебания отправила его в Перу, прекрасно зная, что это самая опасная земля всего Королевства.
- Как видишь, Дэв не такой ангел, каким тебе она кажется. Да и здесь она наверняка, потому что Раганза ей смертельно надоел.
- И со всеми она так?
- Почти.
- То есть? – недопоняла я.
- Единственный, с кем Дэв в хороших отношениях до сих пор, – это Барбосса.
- И он?! – моей фантазии явно не хватало, чтобы себе это вообразить.
- А ты как думала? С чего это вдруг он сорвется с места и полетит помогать этой висельнице, да еще на время примирится с Джеком?
- Только не говори, что и Джек тоже!
- Нет, он слишком свободолюбивый для нее. Ей нужно властвовать, а в случае с Воробьем это просто смешно.
Тем временем Дэв «наигралась» с матросами и вновь вернулась ко мне.
- Волнуешься? – безразлично спросила она.
- Для тебя это из ряда вон выходящее. – огрызнулась я.
- Ну почему…. Я тоже обычный человек, хотя многие и не хотят этого признавать, и я тоже могу чего-то боятся.
- Только не надо волосатить морского котика!  - мне стало весело. - Ты боишься?
- Да. – спокойно ответила она.
- И чего?
- Например,  - цыганка села спиной к борту, рядом со мной, - я до ужаса боюсь воды.
Я от всей души рассмеялась, на что Дэв обиженно отвернулась от меня:
- Ничего смешного, канарейка! Я действительно боюсь моря.
- Но почему?
Ее лицо в миг потемнело, в глазах мелькнул неподдельный страх:
- Однажды меня, как законную добычу, у него отняли. Оно еще вернется за своей жертвой… - она усмехнулась. – Поэтому я и не испугалась, когда Тирсо навел на меня дуло пистолета. Я должна умереть от моря, и, значит, мне не страшны ни шпаги, ни пистолеты, ни виселицы, ни Инквизиция!